Руководитель АЦ РОП А.Серенко – о влиянии СВО на политику власти в регионах России

Режим СВО заставил правительство России еще более внимательно относиться к региональной политике — политолог А.Н. Серенко

СВО и ее последствия – это не только вызов, но и возможности для губернаторов, подводит итоги 2022 г. руководитель Аналитического центра Российского общества политологов Андрей Серенко. По мнению политолога, от расторопности региональных администраций будет зависеть, в какой именно регион пойдут как госзаказы, так и частные капиталы, которые из-за санкций перестали утекать за границу. А что касается федерального центра, то, по мнению А. Серенко, Кремль в 2022 г. стал более внимательно относиться к региональной политике. В интервью «Клубу Регионов» политолог подводит итоги 2022 г. и делает экспресс-прогноз на 2023-й для субъектов ЮФО и СКФО.

– Жизнь регионов юга России формировало все, что происходило вокруг СВО. Жизнь регионов менялась, обрастала новыми подробностями, которых раньше никогда не было. Это изменение социальной политики, это корректировки, которые сводились к взаимоотношениям с Министерством обороны через систему военкоматов и не только.

Первое, что я бы отметил из главного в 2022 г., – стала корректироваться социальная политика во всех без исключения регионах Юга России и в первую очередь усиление социальной составляющей для членов семей участников СВО. В любом случае это достаточно большая часть населения, поэтому эти корректировки, которые происходят в отношении этой группы населения, назовем их СВО-льготники, – это серьезное перераспределение бюджетных средств внутри регионов. Новая социализация региональных бюджетов, которая происходила в течение этого года, может быть распространена на какие-то другие категории людей, которые, может быть, не напрямую связаны с СВО, но тоже нуждаются в поддержке, особенно в период перестройки экономики.

Вторая важная составляющая 2022 г. связана с введением международных санкций, реструктуризацией региональных экономик. Попытка губернаторов создать новые возможности в этом направлении. Где-то успешно было, где-то – менее успешно. По крайней мере, усилия достаточно активные предпринимались. Я бы привел здесь в пример регионы Нижнего Поволжья, их стремительное усиление интереса к транспортному коридору «Север – Юг». Россия традиционно живет за счет дорожных инфраструктурных проектов: их строительство, обслуживание, использование. Не в каждом регионе есть нефть и газ, которые можно использовать, прибыльные полезные ископаемые, но пространство в России есть везде. Поэтому интерес к коридору «Север – Юг» всегда был высок в Астраханской области, но теперь он еще больше усилился. Заметно проявился интерес в Волгоградской области к этому проекту, в Саратовской области, в Ульяновской области власти работают в этом направлении. Казалось бы, транспортный коридор, который ориентирован на использование в первую очередь потенциала Каспийского транзита, к нему испытывают интерес и регионы, которые, может быть, не близко лежат к Каспию, но на территории которых протекает река Волга, река Дон, которые объективно будут включены в эту систему международного транспортного коридора. Правительство РФ в уходящем году в девять раз увеличило финансирование проектов, связанных с коридором «Север – Юг», это показатель того, что федеральный центр также возлагает очень серьезные надежды на этот проект.

– А можно пример конкретного региона по перестройке экономики в новых условиях?

– Активные усилия предпринимает Волгоградская область. Это связано было с сооружением объездной дороги вокруг Волгограда, модернизацией дорожного хозяйства, благодаря которому регион может быть вписан в «Север – Юг». В Волгограде начинается достаточно успешная реализация проекта, о котором в сентябре губернатор Андрей Бочаров доложил президенту Путину на встрече в Кремле, – это запуск в регионе проекта центра спецсталей. Это проект двойного назначения. Проект связан с инвестициями одной из крупных российских металлургических компаний, и успех этого проекта имеет общефедеральное значение, потому что фактически речь идет о создании индустрии полного импортозамещения специальных сталей в стране.

­– Получается, что уже третий год подряд губернаторы вынуждены работать в режиме антикризисных менеджеров – пандемия, а теперь вот СВО.

– Я думаю, что завершение пандемийных страстей – это тоже событие уходящего года. То ли это связано с СВО, одна проблема вытеснила другую проблему, то ли это вирус выдохся, но, так или иначе, фактически этот год стал окончанием пандемийного периода. Поэтому страсти перед коронавирусом ушли на десятый план. Это тоже меняет региональную жизнь, потому что все ограничения, которые вводились на протяжении двух лет, сложности, связанные с пандемией, – от ношения масок до дистантного образа работы, ограничение посещения общественных мест и т.д. – сняты в регионах. Это тоже очень важный фактор. И можно рассчитывать, что он позитивно скажется на социально-экономическом развитии регионов. Все-таки воевать на два фронта российским регионам было бы сложновато, имеются в виду фронт СВО и фронт пандемии. Уже в этом есть некоторое облегчение.

И еще бы я отметил усилия региональных властей на туристическом направлении. Потому что после принудительного закрытия России после февраля этого года, когда фактически страну загоняют в режим международной изоляции, развитие внутреннего туризма приобретает особое значение для всех регионов, которые планируют какие-то перемены, реконструкцию своего социально-экономического ландшафта. В Астраханской области очень активно эта работа идет, связанная с наращиванием туристического имиджа Астрахани как Каспийской столицы России. В Волгоградской области это тема патриотической столицы страны, и неслучайно под конец года уже появилась реальная вероятность того, что уже в 2023 г. Волгоград может получить название Сталинград. Хотя сегодня вокруг этого определенные дискуссии пытаются некоторые активисты разжигать, но на самом деле сама идея возвращения Волгограду имени Сталинград какого-то серьезного негативного отпора общественного не встретила. Я думаю, что переименование с высокой долей вероятности возможно в 2023 г., и наверняка оно пройдет спокойно потому, что это общефедеральный патриотический тренд.

– СВО-тематика есть буквально в любой сфере жизни регионов?

– Безусловно. В любом случае уходящий год стал для регионов Юга России временем усиления запроса на смену стратегии социально-экономического развития. Каждый регион пытается решать эту задачу по-своему, но понятно, что это вещь, избежать которую невозможно. Так, как регионы жили до февраля 2022 г., регионы больше жить не будут. Жизнь будет объективно меняться, в том числе структура региональных экономик. Здесь, я думаю, возможности все равно достаточно неплохие, и не только в смысле развития проектов импортозамещения, следствием которых может быть госзаказ, или развития оборонной промышленности. Отмечу еще одну особенность нынешней ситуации: режим международной блокады привел к тому, что из России перестали вывозиться крупные средства, которые здесь зарабатывались, приобретались олигархическими структурами, крупными компаниями, отдельными богатыми людьми и т.д. Эти капиталы теперь остаются в стране, и возникает потребность в их работе здесь. Я думаю, объективно сегодня в стране формируется разношерстный, но тем не менее крупный потенциальный инвестиционный портфель. И встанет вопрос, в какие регионы, в какие проекты могут быть вложены эти деньги. Речь именно о небюджетных средствах, которые могут быть потрачены в регионах России. Сегодня я думаю, что для региональных элит, губернаторов, в том числе Юга России, будет очень важно сделать такие предложения, которые смогут привлечь в свои регионы ресурсы из этого большого потенциального инвестиционного портфеля свободных средств, который сегодня в России формируется. Я думаю, что на Юге есть для этого очень серьезные потенциальные возможности, и, если мы говорим о Нижнем Поволжье, это, понятно, курортный бизнес, это туристический бизнес, это Ставропольский край, опять же, с его прекрасными курортами. В данном случае, я думаю, можно даже говорить о возможности создания своеобразного нового туристическо-курортно-оздоровительного пояса на юге России: Ростов, Ставрополье, Волгоград, Астрахань, Дагестан. Этот такой пояс вокруг Каспия и в Нижнем Поволжье, на Нижнем Дону, и здесь могут быть реализованы успешные санаторно-курортные, туристические, соответственно, развлекательные проекты.

– Из северокавказских республик вы назвали только Дагестан…

– Весь Северный Кавказ тоже не стоит в стороне, режим СВО очень сильно его изменил. Понятно, мы видим здесь очевидный особый статус Чечни, представители власти которой активно участвуют в проекте СВО, и, соответственно, это делает Чечню особым регионом на Юге России. Но и в остальных субъектах Северо-Кавказского региона подобные процессы происходят. Мы там видим и создание национальных добровольческих подразделений, что тоже очень сильно меняет образ жизни, сложившийся в этих республиках. Все больше людей и членов их семей впитывают режим СВО, и жизнь этих людей меняется. И я думаю, что здесь тоже есть прекрасные возможности с точки зрения региональной экономики для развития туристического бизнеса, мы видим сегодня просто огромное количество людей, желающих побывать в Дагестане, ну Чечня всегда была туристически привлекательным центром – тысячи людей со всей России приезжали в Грозный, чтобы посмотреть на новые красоты Чеченской Республики.

– Как оцениваете перспективы южных субъектов РФ в 2023 г.?

– Я думаю, что следующий год будет очень сложным для всех регионов, во-первых, потому что закончится определенный инерционный импульс, который был сформирован в регионах России и во всей стране в целом с точки зрения досанкционного развития. Наверное, следует ожидать какого-то возможного обострения проблем, связанных со структурной перестройкой региональных экономик, но я думаю, что нерешаемых задач нет, и если федеральное правительство будет придерживаться очень внимательного отношения к региональной политике, то можно будет больше говорить о достижениях, чем о неудачах. Режим СВО заставил правительство России еще более внимательно относиться к тому, что мы называем региональной политикой. Проекты Мишустина и раньше всегда традиционно внимательно относились к региональному измерению в своем содержании. Судя, по крайней мере, по открытым источникам, у правительства РФ есть большой интерес к региональным проектам, связанным с укрупнением социально-экономического потенциала и демографического потенциала крупных городских поселений на Юге России. Наверное, это направление будет развиваться, поддерживаться, под него будут заводиться какие-то средства, не только бюджетные. На Юге России мы видим и Волгоградскую агломерацию очень перспективную, Махачкалинскую агломерацию. Поэтому я думаю, что здесь и другие наверняка агломерации возникнут, под которые выделяются очень серьезные средства из федерального бюджета. Я думаю, в этом смысле можно говорить о новых условиях роста региональных экономик, о процессе трансформации региональной системы жизни. Важно, чтобы региональные элиты и команды региональные смогли найти правильный баланс между этими, с одной стороны, вызовами, с другой стороны, возможностями.

– А все региональные управленческие команды Юга России способны на это?

– Мы видим, что где-то бюрократия по-прежнему не в состоянии перестроиться на новые условия жизни, совсем плохи дела в той же Калмыкии, на мой взгляд, откуда люди уже бегут, потому что не видят никаких перспектив. Для Калмыкии, которая и так не слишком многочисленный регион, это очень серьезный стресс и вызов. И в данном случае не знаю, будет ли как-то решаться вопрос со сменой руководства республики, либо каким-то образом будет усиливаться там роль федерального центра, или еще какие-то меры предприниматься, но на фоне динамично развивающегося Дагестана, успешной Чечни, очень амбициозного и активного Ставропольского края, той же Волгоградской области, Ростовской области, которая в очень тяжелых условиях тыла СВО тем не менее не снижает усилия по модернизации экономики, Калмыкия выглядит, конечно, таким явным двоечником, который отстает по очень многим параметрам. Поэтому, скорее всего, будет принято решение какое-то о замене руководства, может быть, в следующем году или через год. В 2024г. истекают полномочия [губернатора] Бату Хасикова, возможно, ему дадут досидеть первый срок, но понятно, что новое руководство Калмыкии, которое неизбежно придет в Элисту, ему придется начинать с очень тяжелых стартовых позиций, связанных и с фактической деградацией животноводческого комплекса – это основа калмыцкой экономики, и с упущенными или очень серьезно упускаемыми возможностями по вписыванию Калмыкии в транзитный коридор «Север – Юг», Калмыкия имеет порт Лагань в Каспийском море, и, казалось бы, руководство республики должно было приложить максимум усилий для того, чтобы именно этот проект активизировать как можно быстрее сейчас, но вот на фоне абсолютных лидеров астраханцев и стремящихся не отставать от них волгоградцев, за которыми гонятся саратовцы, ульяновцы и так далее, почему-то Калмыкия пока, мягко говоря, стоит на месте, если не сказать, что откатывается назад.

Повторюсь, период СВО стал периодом тестирования готовности региональной бюрократии, региональных административных команд к работе в новых сложных условиях: кто-то выдерживает конкуренцию, кто-то – нет. Поэтому я думаю, что в следующем году, наверное, возможны кадровые решения со стороны федерального центра на предмет того, чтобы каким-то образом адаптировать работу регионов к новым условиям, а условия легче не будут.

Оригинал интервью: Клуб регионов

Андрей Николаевич Серенко — руководитель Аналитического центра Российского общества политологов, председатель Экспертного совета Фонда изучения электоральной политики и электоральных процессов (ФИЭП), координатор Клуба экспертов Нижнего Поволжья (г. Волгоград), ведущий эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).

Добавить комментарий